Сладкая жизнь

 

   Люди издавна пахали землю, выращивали хлеб, овощи, тем и питались.

    - Надоело мне вечное копание и эта однообразная пища, - подумал один человек, - хочется чего-нибудь новенького, да чтобы не ковыряться в земле всю жизнь, а только протяни руку и ешь сколько душе угодно.

    Осмотрелся он вокруг и увидел чудное дерево,  на котором росли разнообразные сочные плоды: и груши, и яблоки, и абрикосы, и вишни, и бананы, и финики, и кокосы, и даже дыни и арбузы – не дерево, а целый сад!

    - Вот это как раз то, что мне нужно, - обрадовался он, влез на дерево и наелся до отвала.

    С тех пор так и пошло: работу он забросил, жил в своё удовольствие, а как есть захочет, так сразу влезает на дерево, выбирает, что повкуснее да поспелее и наслаждается.

    - Зря вы целыми днями в земле копаетесь, как дурачки, - говорил он пахарям, сидя на дереве, - а взамен получаете только хлеб да овощи. Поднимите голову да посмотрите наверх – там столько разных фруктов диковинных – ешь, не хочу. И всё без трудов и забот.

    - Мы дикие фрукты не едим, - отвечали ему пахари.

    - Да вы только попробуйте сладкой жизни, - уговаривал он и бросал на землю сочные плоды, - потом и говорить будете.

    - И пробовать нечего, - отвечали пахари, - мы от дикости давно уже отошли.

    Но некоторые всё-таки соблазнились, попробовали и последовали его примеру: вместо ежедневной работы, стали лазать на дерево. Во время завтрака, обеда и ужина их там видимо-невидимо было: прыгают по веткам, плоды повкуснее друг у друга выхватывают, кричат не своим голосом, часто дело до драки доходило.

    Пахари в это время сидят на земле и тоже едят, и на них смотрят.

    - Ну, прямо, как обезьяны, - смеются они, - хоть в цирк не ходи. А ещё людьми называются - гомосапиесами! Так у них и хвосты снова вырастут.

    С каждым днём охотников за дикими плодами становилось всё больше. С вечера они уже занимали очередь: кому первому завтра лезть, и караулили всю ночь. Кто проспал, лез последним. А взбираться приходилось всё выше, потому что на нижних ветках они уже всё объели. Из-за этого тоже вспыхивали ссоры, потому что по стволу одновременно все влезть, конечно, не могли.

    - Это я придумал есть дикие плоды, - доказывал всем первый, - и вы должны меня пропускать без всякой очереди!

    - Дерево общее, не ты его вырастил, - возражали ему, - кто смел, тот и съел, – и пришлось ему тоже занимать очередь.

    Однажды полез этот человек первым на вершину дерева, где ещё не всё обобрали, а за ним, как обычно, другие. Лезет он, лезет, уже устал изрядно, до плодов ещё далеко, остановился, чтобы немного передохнуть, а нижние сразу зашумели: «Давай пошевеливайся живее!» Полез он дальше, ствол уже тонкий стал: вот-вот сломается, да и сил не осталось совсем, а нижние напирают: «Ну, чего ты там застрял?!»

    - Сил нет, - отвечает он, - дайте хоть немного передохнуть.

    - Не можешь сам, так пусти других, - кричат ему, - не погибать же нам из-за тебя от голода.

    - Да как же я вас пущу, - отвечает он, - это ведь не дорога проезжая, а ствол дерева, здесь не разминёшься. Не падать же мне с него!

    - А нам-то какое дело, - кричат ему нижние, - это уже твои проблемы: или выше лезь, или дай дорогу другим.

    - Да не могу я, - отвечает он, - вы что - человеческого языка не понимаете?

    Тогда следующий за ним, потеряв терпение, схватил его за ногу и стащил с дерева. И полетел он вниз. Хорошо ещё земля была рыхлая да мягкая после пахоты, так он не разбился, уцелел, а только рёбра поломал, да руки-ноги, не считая синяков с царапинами и ушибов.

    А с тем, который его стащил, та же история повторилась: следующий за ним его за ногу стянул и так до последнего, который остался в одиночестве и уже мало на что рассчитывал. Увидели пахари, что люди с дерева один за другим падают и сказали: «Видать, уж совсем дозрели: к земле потянуло. Ну, да здесь всем места хватит». Висит этот последний на дереве и радуется, что ему одному всё достанется, да не тут-то было: только он потянулся за плодом, а тонкая вершина возьми и переломись! И полетел он вниз вверх тормашками. А земля там уже была хорошо утрамбована прежними любителями сладкой жизни. Летел он, ветки рёбрами считал, пока не разбился бы вконец, но повезло: за сук зацепился, еле сняли.

    А внизу стояли те, кого раньше с дерева стянули, охали, ахали, кряхтели да раны перевязывали, и друг друга ругали всякими словами, на чём свет стоит.

    - Это из-за тебя… - кричал один.

    - Врёшь, это из-за тебя… - отвечал другой.

    - Да если бы не вы оба… - говорил третий.

    - Нет, если бы не ты… - упрекал его четвёртый.

    - Ещё повезло, что земля была рыхлая, а то бы всем верный конец пришёл, - согласились все.

    Смотрят на них пахари, смеются и спрашивают: «Ну, что умники, наелись диких плодов, попробовали сладкой жизни? Ну, и поделом вам, любителям дармовщины!»

    Посмеялись, но сделали вывод: стали разводить фруктовые деревья. Но не так, чтобы на одном дереве все фрукты росли, а по отдельности: яблоневый сад, абрикосовый сад, вишнёвый…   А дыни и арбузы решили на земле выращивать, потому что арбуз, например, хоть и ягода, но если сверху на голову упадёт, то удовольствие небольшое – не сотрясение, так шишка, в любом случае, останется.

    После этой истории о тех, кто не хотел пахать землю, говорили: «Он ещё с дерева не упал».